30 000 руб. за несвоевременное освобождение из СИЗО

Ситуация распространённая и знакомая многим адвокатам Краснодарского края:

- обвиняемый, находясь на подписке явился, явился с адвокатом на ознакомление с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ, но следователь вдруг решил, что меру пресечения надо изменить на заключение под стражу. Геленджикский горсуд следователя поддержал, но спустя месяц апелляция признала это незаконным и изменила меру пресечения на домашний арест. Обвиняемого незамедлительно из-под стражи СИЗО не отпустил, ссылаясь на отсутствие оригинала апелляционного постановления, которое принимается только спецкурьером. Только спустя 3 дня после этапирования в Геленджикский суд для рассмотрения уголовного дела по существу предъявленного обвинения, человека освободили под домашний арест.

Истец посчитал такое отношение к нему несправедливым и обратился в суд с иском к ФСИН РФ, СИЗО и МИНФИН РФ. Решением Ленинского районного суда от 08.08.2019 г. требования были удовлетворены частично и компенсация морального вреда в размере 30 000 руб. взыскана с ФСИН России. Апелляционным определением решение отменено и вынесено новое об отказе в удовлетворении иска.

02.07.2020 г., отменяя решение суда апелляционной инстанции и направляя дело на новое рассмотрение, Четвертый кассационный суд общей юрисдикции согласился с истцом и указал следующее.

По смыслу части 1 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации, вред, причиненный гражданину в результате незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, подлежит возмещению за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.
Исходя из разъяснений, содержащихся в пункте 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», в качестве ответчика по данному гражданскому делу надлежит привлекать публично-правовое образование Российская Федерация, интересы которой должно представлять Министерство финансов Российской Федерации в лице Управления Федерального казначейства по Краснодарскому краю и Федеральная служба исполнения наказаний в лице Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Краснодарскому краю.
Аналогичная правовая позиция изложена в пункте 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 мая 2019 года № 13 «О некоторых вопросах применения судами норм Бюджетного кодекса Российской Федерации, связанных с исполнением судебных актов по обращению взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации». Согласно данного пункта субъектом, обязанным возместить вред по правилам статьи 1070 ГК РФ, и, соответственно, ответчиком по указанным искам является Российская Федерация, от имени которой в суде выступает Минфин России, поскольку эта обязанность Гражданским кодексом Российской Федерации и Бюджетным кодексом Российской Федерации или иными законами не возложена на другой орган, юридическое лицо или гражданина (статья 1071 ГК РФ).
При удовлетворении иска о возмещении вреда в порядке, предусмотренном статьей 1070 ГК РФ, в резолютивной части решения суд указывает на взыскание вреда с Российской Федерации в лице Минфина России за счет казны Российской Федерации.
Из буквального толкования приведенных норм права следует, что обязанность по возмещению морального вреда возникает у Российской Федерации, в лице соответствующих финансовых органов, в случае установления самого факта незаконного содержания гражданина под стражей.
Отказывая в удовлетворении исковых требований о взыскании компенсации морального вреда за незаконное содержание ФИО1 под стражей в период с 30 сентября 2016 года по 3 октября 2016 года, суд апелляционной инстанции указал, что ФСИН России не является надлежащим ответчиком по данному делу.
Вместе с тем, переходя к рассмотрению дела по правилам суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции в нарушение требований части 1 статьи 41 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми суд при подготовке дела или во время его разбирательства с согласия истца может произвести замену ненадлежащего ответчика надлежащим, соответствующей замены не произвел.
Кроме того, суд апелляционной инстанции не учел, что определением Ленинского районного суда города Краснодара от 20 декабря 2018 года к участию в деле в качестве надлежащего ответчика привлечено публично-правовое образование Российская Федерация в лице Министерства финансов РФ (в лице Управления Федерального казначейства по Краснодарскому краю).
Указывая, что требования не подлежат удовлетворению, суд апелляционной инстанции руководствовался положениями статьи 50 Федерального закона от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», в соответствии с которой освобождение подозреваемых и обвиняемых из-под стражи производится начальником места содержания под стражей по получении соответствующего решения суда либо постановления следователя, органа дознании или прокурора.
Однако, данный вывод нельзя признать правомерным, поскольку на основании ч. 2 ст. 389.12 Уголовно-процессуального кодекса РФ осужденному, содержащемуся под стражей и заявившему о своем желании присутствовать при рассмотрении апелляционных жалобы, представления, по решению суда обеспечивается право участвовать в судебном заседании непосредственно либо путем использования систем видеоконференц-связи.
В соответствии с ч. 4 ст. 389.33 Уголовно-процессуального кодекса РФ копия апелляционных приговора, постановления или определения либо выписка из их резолютивной части, в соответствии с которыми осужденный подлежит освобождению из-под стражи или от отбывания наказания, незамедлительно направляется соответственно администрации места содержания под стражей, администрации места отбывания наказания.
Из материалов дела следует, что копию апелляционного определения от 30 сентября 2016 года администрация СИЗО получила только 5 октября 2016 года, в то время как истец был освобожден из под стражи в зале суда 3 октября 2016 года на основании указанного апелляционного определения.
Таким образом, в независимости от того, по чьей вине судебный акт, на основании которого надлежало немедленно освободить истца из под стражи, был несвоевременно получен администрацией СИЗО его неисполнение привело к незаконному содержанию истца под стражей.
Из чего следует, что нормы статьи 50 Федерального закона от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в данном случае не подлежат применению.
Вывод суда о том, что администрацией СИЗО не нарушены права истца, ввиду того, что его адвокат лично не представил копию апелляционного определения от 30 сентября 2016 года также является несостоятельным, поскольку на представителя подозреваемого (обвиняемого) обязанность по предоставлению судебных актов администрации учреждений пенитенциарной системы какими-либо нормативно-правовыми актами не возлагается.
Таким образом, поскольку в ходе рассмотрения дела нашел свое подтверждение сам факт незаконного содержания истца под стражей в период с 30 сентября 2016 года по 3 октября 2016 года, вывод суда апелляционной инстанции об отсутствии оснований для удовлетворения исковых требований о компенсации морального вреда является ошибочным, основанным на неверном толковании подлежащих применению норм права.
Таким образом, доводы кассационной жалобы, по мнению судебной коллегии, заслуживают внимания.
При повторном рассмотрении дела, учитывая вышеуказанные замечания, суд апелляционной инстанции, как и Ленинский районный суд г. Краснодара, взыскал в пользу истца 30 000 руб. в счет компенсации морального вреда, но уже с МИНФИН РФ.